Сказания Земноморья - Страница 91

Он очень мало рассказывал Стрекозе о своих планах, главным образом потому, что особых планов и не строил, надеясь на удачу и собственную сообразительность, которые редко его подводили. Впрочем, девушка вопросов почти не задавала.

– А что, я весь путь должна буду проделать в обличье мужчины? – Казалось, это чуть ли не единственный вопрос, который ее интересует.

– Да, – отвечал он. – Но ты просто переоденешься мужчиной. Я не стану пользоваться заклятием подобия, пока мы не прибудем на Рок, так что на меня ты похожа не будешь.

– А я думала, что это будет заклятие превращения, – сказала она чуть разочарованно.

– Это было бы неразумно, – объяснил Айвори, старательно подражая суховато-торжественному тону Мастера Метаморфоза. – Но если будет необходимо, я это сделаю, разумеется. Скоро ты и сама увидишь, что волшебники очень скупо пользуются Великими Заклятиями. И не без причины.

– Я знаю, из-за Равновесия, – кивнула она, как всегда восприняв то, что он ей рассказывал об этом, со свойственной ей простотой и наивностью.

– И еще, возможно, из-за того, что эти искусства уже не имеют той силы, какой обладали когда-то, – сказал Айвори. Он и сам не знал, почему пытается ослабить ее веру в могущество волшебства; возможно, потому, что любое ослабление ее силы, ее целостности было бы на руку ему самому. Ему давно уже хотелось просто затащить ее в постель, и эта странная игра ему сперва очень нравилась, но в итоге обернулась чем-то вроде поединка, которого он никак не ожидал и которому никак не мог положить конец. Теперь он стремился уже не развлечься с ней, а победить ее. Нельзя же было позволить какой-то деревенской девчонке одержать над ним победу! Нет, он должен доказать и ей, и самому себе, что те его сны не имеют в действительности ни малейшего смысла!

Довольно скоро, впрочем, Айвори потерял терпение, настолько она была к нему, как к мужчине, равнодушна, и воспользовался самым обычным приворотным заклятием, какими обычно пользуются колдуны. Ему было немного стыдно произносить подобное заклятие, но он знал, что действует оно весьма эффективно. Он навел на Стрекозу чары, когда она плела для своей коровы поводок с петлей на шее. Однако чары его подействовали на нее совсем не так, как он ожидал: она отнюдь не растаяла и не проявила готовности немедленно ему отдаться, как это всегда бывало с девушками в Хавноре и Твиле. Напротив, Стрекоза становилась все более молчаливой и сердитой. Она даже перестала задавать свои бесконечные вопросы о Школе Волшебников и часто не отвечала ему, когда он первым с ней заговаривал. Когда же как-то раз он очень осторожно приблизился к ней и нежно взял ее за руку, она так врезала ему по башке, что его потом еще долго пошатывало, а она молча встала и вышла из конюшни, и ее любимая собака – отвратительного вида гончая! – тут же последовала за нею. И Айвори показалось, что эта псина специально оглянулась и насмешливо на него посмотрела.

Стрекоза направлялась по тропе к старому дому, и когда в ушах у него перестало звенеть, он крадучись пошел за нею, надеясь, что чары все-таки действуют и с ее стороны это была просто неуклюжая попытка пригласить его в постель. Но, приблизившись к дому, Айвори услышал звуки бьющейся посуды, и какой-то мужчина, должно быть, ее отец, тот самый пьяница, пошатываясь, вышел на крыльцо; выглядел он испуганным и смущенным, а вслед ему неслись сердитые вопли Стрекозы: «Пошел вон из дома, пьянчуга несчастный! Проклятый предатель! Дурак! Бесстыжий развратник!»

– Она у меня стакан отняла! – поскуливая, как щенок, пожаловался незнакомцу хозяин Старой Ирии. Собаки скакали вокруг него, как бешеные. – И разбила!

Айвори повернулся и пошел прочь. И не возвращался два дня. На третий он все-таки решился проехать мимо Старой Ирии, и Стрекоза тут же сама сбежала ему навстречу по тропинке.

– Прости меня, Айвори! – сказала она, глядя на него снизу вверх своими странными глазами, похожими на золотистый топаз. – Не знаю, что на меня тогда и нашло. Я просто ужасно рассердилась! Не на тебя, конечно. Ты уж меня прости.

И он милостиво простил ее. Но больше никогда не пытался наводить на нее любовные чары.

«А скоро, – думал он теперь, – они мне и не понадобятся. Я буду иметь над ней полную власть! И я хорошо знаю, как эту власть обрести. Она сама отдаст ее мне прямо в руки. Ее сила и воля, конечно, невероятно велики, но, к счастью, она глупа, а я умен и хитер».

Берч как раз собирался отправить вниз, в Кембермаут, повозку с шестью бочками отличного фанийского вина десятилетней выдержки, которое заказал ему один тамошний виноторговец, и с удовольствием разрешил Айвори ехать с ними вместе в качестве дополнительной охраны, потому что вино было очень дорогое, а на дорогах все еще бесчинствовали разбойники, хотя молодой король Лебаннен довольно быстро наводил в Земноморье порядок. Так что Айвори покинул Уэстпул на большой крытой повозке, которую тащили четыре могучих тяжеловоза. Повозка медленно ползла вниз по дороге, и Айвори, сидя на краю, беззаботно болтал в воздухе ногами, когда вдруг – уже где-то возле Джакасского холма – из придорожной канавы поднялась одетая в лохмотья фигура, и оборванец попросил его подвезти.

– Что-то ты мне, парень, совсем не знаком, – с сомнением в голосе заявил возница, уже поднимая свой кнут, чтобы отогнать бродягу, но тут с другой стороны воза к ним подошел Айвори.

– Да ладно, старина, пусть едет с нами, – сказал молодой волшебник. – Он нам ничего плохого не сделает – я-то ведь тут.